* ЗАКАЗАТЬ АВТОРСКИЙ РЕФЕРАТ, КУРСОВУЮ ИЛИ ДИПЛОМ*

тел. (495) 728 - 3241; info@troek.net

13. Экономика россии

Как было сказано выше, экономика современной России является смешанной и развивается в направлении усиления рыночного начала. Со всей определённостью можно сказать, что в настоящее время — это всё ещё экономика переходного периода, когда плановое регулирование уже уничтожено, а рыночные регуляторы ещё не созданы. Существует несколько мнений по поводу неудач проводимых в России реформ, наиболее значительными из которых являются 3 следующие: 1) реформистская (реформы не были соответствующим образом подготовлены, не были спланированы (или хотя бы достоверно спрогнозированы) основные социально-экономические показатели переходного периода); 2) патриотическая (реформы, в том виде, как они осуществляются, навязаны России Международным Валютным Фондом с целью закабаления России, геноцида россиян, превращения нашей страны в сырьевой придаток Запада); 3) патриархальная (русский народ: 1) в начале 20 в. отверг как классический капитализм Гучковых и Милюковых, так и нэпмановский капитализм, и может ещё раз сказать свое революционное «нет»; 2) не принял социализм, в котором он, великий русский народ, был превращён в безликую массу среднестатистических рабочих и служащих; 3) не примет никаких формационных новообразований, если они будут противоречить: а) широте русского характера, б) коллективистской русской традиции, в) богатой русской культуре и духовности, восходящей к православию).

Как бы то ни было, но за период с 1.01.91 г. по 1.01.99 г.: 1) валовой национальный продукт России сократился более чем в 2 раза; 2) на фоне беспрецедентного в истории страны роста цен (в 11591 раз) всего в 1044 раза вырос минимальный размер оплаты труда; 3) свыше 60% доходов россиян перешли в «тень», то есть стали выплачиваться «чёрным налом»; 4) резко сократилась доходная часть бюджета, а финансирование расходов на образование, науку, культуру, социальные нужды, оборону осуществляется несвоевременно и не в полном объёме. Пожалуй, к началу 1999 г. не было ни одной отрасли народно-хозяйственного комплекса страны и ни одного макроэкономического показателя, которые бы имели устойчивую тенденцию улучшающих изменений (до августа 1998 г. в качестве такового называлось замедлившееся и практически стабильное снижение объёма производства продукции).

Истинные причины переживаемых сегодня экономикой России проблем, видимо, не столь очевидны, как это может показаться. Однако укажем на те из них, которые: во-первых, являются взаимосвязанными; во-вторых, — лежат в области экономики; в третьих, — тесно связаны с блоком социальных проблем; в четвёртых, — не удовлетворяют критерию оптимальности В. Парето.

13.1. Отказ от планирования

В 1987 г. было отменено «директивное планирование», а с ним — и плановое начало в работе вообще: из учебных планов вузов были исключены дисциплины, так или иначе связанные с планированием; планово-экономические отделы предприятий и организаций были либо расформированы, либо преобразованы в лучшем случае в отделы анализа и прогнозирования; само слово «план» стало несовременным, малоупотребительным. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 июля 1987 г. №819 объяснило это следующим образом: «Июньский (1987 г.) Пленум ЦК КПСС на основе глубокого анализа развития народного хозяйства на современном этапе выработал программу радикальной реформы управления экономикой. Важнейшей органической частью её осуществления Пленум определил коренную перестройку всей системы планирования» ³⁹.

Пункт 7 того же постановления конкретизировал это решение: 1) «отказаться начиная с тринадцатой пятилетки от сложившейся практики ежегодной разработки и утверждения государственных годовых планов экономического и социального развития СССР»; 2) предоставить предприятиям права: во-первых, самостоятельно планировать на предстоящий год выпуск продукции, выполнение работ и услуг, а также другие показатели экономического и социального развития, и во-вторых, самостоятельно решать вопросы материально-технического обеспечения ресурсами и подрядными строительно-монтажным работами ⁴⁰.

Формально постановление сохраняло институт 5-летних планов, однако, если принять во внимание достаточно демократичный характер всей системы перспективного планирования в СССР, станет ясно, что формальное сохранение 5-летних планов уже ничего не решало: на смену плановому пришло бесплановое начало.

13.2. Отказ от управления материальными ресурсами

Система планирования включала в себя достаточно развитую подсистему управления материальными ресурсами, значимость которой определялась тем, что доля материальных затрат в структуре себестоимости промышленной продукции традиционно составляла львиную долю (в 1988 году, например, 72,5% ⁴¹), в связи с чем материальные ресурсы имели очень высокую степень регламентации.

В составе плана экономического и социального развития на год предприятие разрабатывало план материально-технического обеспечения (план МТО) ⁴², в котором: были перечислены все необходимые предприятию материалы; указана потребность в каждом из них; определены источники удовлетворения этой потребности.

Естественно, до составления плана МТО необходимо было: 1) сформировать портфель заказов; 2) определить собственные потребности предприятия (какие основные средства закупать; где и что строить; какие основные средства ремонтировать и т. д.); 3) разработать (откорректировать) нормы расхода материалов на товарную продукцию, а также сметы на работы для собственных нужд; 4) знать собственные возможности по удовлетворению потребности: остатки материалов на начало года; экономию материалов в связи со снижением норм расхода; возможности приобретения тех или иных материалов в децентрализованном порядке; 5) иметь информацию, необходимую для разработки смет на водопотребление, отопление, электроэнергию: численность работников; кубатуру отапливаемых помещений; режимы работы технологического оборудования и т. д.

Планы МТО предприятий, сведённые воедино, определяли потребность одних министерств и устанавливали «директивные» задания другим. Так формировались планы централизованных поставок. До 1988 года.

13.3. Отмена принципа «равной оплаты за равный труд»

До 1988 г. в экономике СССР исповедовался принцип оплаты труда, который применительно к «шведской» модели называют «социалистическим принципом равной оплаты за равный труд». Отмена принципа равной оплаты за равный труд произошла в связи с тем, что с отменой института планирования были отменены директивно устанавливаемые регуляторы заработной платы. Первый из этих регуляторов, «нормативное соотношение темпов роста заработной платы и производительности труда» был ориентирован на конечные результаты труда предприятия и устанавливал, сколько денег может быть направлено на заработную плату данному количеству его работников при данном объёме выпущенной ими продукции. Второй показатель, «норматив на оплату труда работников аппарата управления», делил все деньги, направляемые на оплату труда, на две части — 1) заработную плату рабочим и 2) заработную плату работникам аппарата управления (например, при нормативе 0,18 из каждых 100 рублей общего фонда заработной платы аппарат управления мог претендовать только на 18 рублей).

С отменой «директивно» устанавливаемых ограничений предприятия получили возможность, не беспокоясь о развитии технической базы, все поступающие средства направлять исключительно на заработную плату и социальные льготы, а внутри самого фонда оплаты труда — перераспределять средства в пользу наиболее влиятельной в данном коллективе части персонала, направляя на эти цели всю его приростную часть. Результаты отмена принципа равной оплаты за равный труд не заставили себя долго ждать: уже в 1988 году впервые за всю советскую историю промышленности темпы роста заработной платы стали опережать темпы роста производительности труда ⁴³. Это было не только предпосылкой расслоения общества на богатых и бедных (сегодня 2% россиян умирают голодной смертью, тогда как 60% всех сбережений принадлежат 2% населения страны), но и главной причиной инфляции (в связи с ростом объёма не подкреплённой товаром денежной массы).

13.4. Сокращение доходной части бюджета

В 1988 году структура затрат на производство промышленной продукции выглядела следующим образом: материальные затраты — 72,5%; заработная плата и отчисления на социальное страхование — 13,8%; амортизация — 10,8%; прочие затраты — 2,9% ⁴⁴.

10,8% затрат в 1988 г. составили по РСФСР 45 млрд. руб. ⁴⁵, или 72 млрд. долларов США ⁴⁶. Эти многомиллиардные средства использовались исключительно целевым назначением: 1) на капитальный ремонт — по заранее утверждённым пообъектным сметам и в пределах выделенных на это сумм (например, в 1988 г. в промышленности, — 20,9 млрд. рублей ⁴⁷); 2) на полное восстановление — в соответствии с поданными заявками и планами технического и организационного развития. Всё остальное государство изымало у предприятий, а затем перераспределяло. Таким образом, мало было «начислить» в себестоимости 10,8%, надо было эти немалые деньги отдать в бюджет и только после этого истратить ровно столько, сколько было заранее согласовано.

Сегодня в России картина принципиально иная. Как и прежде, амортизация начисляется: 2 млн. 760 тыс. главных бухгалтеров ⁴⁸ по-прежнему производят огромные амортизационные начисления, которые в бюджет не поступают, но включаются в себестоимость, уменьшая тем самым налогооблагаемую прибыль предприятий.

13.5. Усиление монополий вследствие разукрупнения средних предприятий

Одна из глобальных проблем экономической теории — проблема минимального эффективного размера предприятия. Авторы учебников по экономической теории («Экономикс») рассматривают положительный и отрицательный эффекты роста масштабов производства, относя к первому из них: а) специализацию труда; б) специализацию управленческого персонала; в) эффективное использование капитала; г) возможность производства побочных продуктов, — а ко второму — временное снижение эффективности управленческого контроля ⁴⁹.

Рассматривая исторические корни российских естественных монополий, предприятий-гигантов, а также многочисленных средних предприятий, в наибольшей степени оказывающих влияние на состояние экономики, необходимо учитывать действовавший уже тогда, в рамках «коммунистической» системы, основанный на рыночных, товарно-денежных отношениях характер «социалистической концентрации производства».

Дело в том, что убыточность или низкая рентабельность продукции на том или ином предприятии заставляла управленцев из министерств и ведомств принимать решения о перераспределении объёма выпускаемой продукции в пользу более эффективных производств. Тенденция к перераспределению прослеживалась уже на стадии принятия решений о том, на каком из предприятий начинать освоение новой продукции: у предприятия было значительно больше надежд «получить» новый заказ, если представленные им расчёты издержек на новую продукцию оказывались минимальными в отрасли.

Новый заказ, как правило, предполагал обновление технологии и наращивание производственных мощностей, что, по классической схеме, шло от модернизации существующего оборудования — к обновлению станочного парка и далее — к реконструкции, расширению, новому строительству.

Новые заказы приносили дополнительную прибыль, которую хозрасчетные предприятия направляли на развитие не только технической базы, но и социальной инфраструктуры — строительство спортивных площадок, баз отдыха, санаториев, детских оздоровительных лагерей. В результате преуспевающие предприятия, количество которых постоянно росло (в промышленности, например, — 84% в 1980 г. и 91% в 1988 г.; совхозов — 44% и 94% соответственно; строительно-монтажных организаций — 69% и 92%; предприятий связи — 90% и 97%; предприятий снабжения и сбыта — 74% и 79%; предприятий бытового обслуживания населения — 73% и 83% ⁵⁰), становились ещё современнее и могущественнее.

Именно так системы планирования и ценообразования, с одной стороны, способствовали повышению рентабельности, технического уровня всех предприятий, а с другой, — увеличению масштабов производства и сосредоточению выпуска продукции на наиболее рентабельных, как правило средних и крупных предприятиях отрасли, то есть способствовали концентрации производства и появлению предприятий-монополистов, а в некоторых случаях и так называемых «естественных монополий». В этой связи нельзя не согласиться с авторами вышеупомянутого учебника: «Естественная монополия, по определению, — это такая рыночная ситуация, при которой минимизация издержек производства единицы продукции достигается при наличии одной-единственной фирмы, производящей данный продукт или услугу» ⁵¹.

Конец 80-х — начало 90-х годов были ознаменованы стремлением к увеличению количества товаропроизводителей и ликвидации монополий. Это (в большей степени наивно-экономическое представление о конкурентной борьбе) обернулась практикой создания малых предприятий, что само по себе было бы и неплохо, если бы не было сделано за счёт разукрупнения средних, а это было значительно большей по масштабам и социальным последствиям ошибкой, чем объединение индивидуальных товаропроизводителей в колхозы вместо создания индустриальных сельскохозяйственных предприятий наряду с мелкими. Вместо 26300 промышленных предприятий в 1985 году со среднегодовой численностью промышленно-производственного персонала 23095 тыс. чел. ⁵² (878 чел. в среднем на одном предприятии) в 1995 году российская промышленность насчитывала 136674 предприятия, на которых работало 16006 тыс. чел. ⁵³, или 117 чел. в среднем на одном предприятии. Таким образом, за 10 лет среднесписочная численность работников одного предприятия сократилась в среднем в 7,5 раз.

Средние предприятия стали «строительным материалом» не только для создания малых предприятий, но и для дальнейшего усиления монополий. Так, только в 1995 году три ведущих предприятия отрасли увеличили свой удельный вес в общем объёме промышленной продукции отрасли:

1.      в электроэнергетике — в 1,67 раза (с 9,6% в 1994 г. до 16,0 в 1995 г.);

2.      в лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности — в 1,53 раза (с 8,8% до 13,5%);

3.      в легкой промышленности — в 1,23 раза (с 3,1% до 3,8%);

4.      в химической промышленности— в 1,21 раза (с 9,8% до 11,9%);

5.      в машиностроении и металлообработке — в 1,15 раза (с 13,0% до 15,0%);

6.      в топливной промышленности — в 1,12 раза (с 13,3% до 14,9%);

7.      в черной металлургии — в 1,06 раза (с 30,8% до 32,5%);

8.      в цветной металлургии — в 1,06 раза (с 31,6% до 31,8%).

И только в двух отраслях (промышленности строительных материалов и пищевой промышленности) уменьшилась доля 3 ведущих предприятий, при этом в промышленности строительных материалов доля 6 предприятий осталась неизменной (5,7%) ⁵⁴, что лишний раз подтверждает несостоятельность идеи о демонополизации российской экономики.

13.6. Демонтаж социально-ориентированной модели налогообложения

Одна из аксиом рыночной теории гласит: для предприятий (организаций, учреждений, отдельных предпринимателей и т. п.; далее — «предприятий») налоги являются дополнительными издержками; следовательно, с точки зрения предприятия оптимальной является такая система налогообложения, которая позволяет удовлетворять все его разумные потребности, то есть даёт возможность технически развиваться, решать социальные вопросы и т. д. Если же система налогообложения не удовлетворяет этому требованию, предприятие либо прекращает свою деятельность, либо переводит «в тень» часть своего бизнеса. С точки зрения правительства оптимальной является такая система налогообложения, которая позволяет иметь бездефицитный бюджет. Система налогообложения, одновременно удовлетворяющая как интересы предприятий, так и государственного бюджета, является социально-ориентированной.

Исследуя под этим углом зрения систему налогообложения, созданную А. Н. Косыгиным в середине 60-х годов, можно придти к выводу о том, что это была эффективная, социально-ориентированная система, упразднение которой было одинаково вредно как для предприятий, так и для государственного бюджета. Косыгину, соединившему посредством налоговой системы рыночное начало (хозяйственный расчёт предприятий), с одной стороны, и систему государственного регулирования (ценообразование и планирование), с другой, удалось не только впервые в мире построить социально-ориентированную модель налогообложения, но и решить проблему исчисления налогов как издержек, выбрав в качестве налогооблагаемой базы единственный показатель — стоимость основных производственных фондов и нормируемых оборотных средств, а в качестве ставки — дискретную шкалу от 0 до 15%, с шагом 3%, причём «нулевому» варианту прибыли соответствовала и «нулевая» ставка налога, которая утверждалась на этапе планирования.

Механизм установления ставки и распределения прибыли выглядел следующим образом.

Предприятия самостоятельно рассчитывали размер прибыли, оставляемой в своём распоряжении на все предусмотренные законодательством цели: 1) пополнение оборотных средств; 2) погашение долгосрочных ссуд банков и уплату процентов за кредит; 3) капитальные вложения; техническое и организационное развитие; 4) содержание социальной инфраструктуры; 5) материальное поощрение, — для чего составляли соответствующие сметы. Оставшаяся часть прибыли подлежала перечислению в бюджет в виде суммы двух слагаемых: платы за фонды (о чём сказано выше) и так называемого «свободного остатка прибыли» (после осуществления платежей в бюджет за фонды и направления прибыли на нужды предприятия). Свободный остаток прибыли был далеко не «свободным»: как и плата за фонды, он являлся «директивным» показателем, то есть подлежал обязательному выполнению. Сверхплановая прибыль отчислялась предприятию (по увеличенным нормативам), а остатки — перечислялись в бюджет.

Таким образом, для любого хозрасчетного предприятия косыгинская модель уже на стадии планирования давала либо нулевой, либо положительный результаты, ибо к заранее известной себестоимости добавлялись заранее известные налоговые платежи и полученная сумма сравнивалась с выручкой от реализации продукции. Главная идея рассмотренной модели состояла в том, чтобы на стадии планирования определить конечный финансовый результат деятельности предприятия и, зная этот результат, либо дать предприятию соответствующее задание по платежам в бюджет, либо (если предприятие было планово убыточным) принять решение о дотациях из бюджета. Что же касается соотношения между перечисляемой в бюджет и остающейся в распоряжении предприятий прибылью ⁵⁵, то в 1980 году, в целом по промышленности оно составляло 60% к 40% ⁵⁶, или 69 и 46 млрд. долларов соответственно ⁴⁶.

Как видим, недостатком (если это можно назвать недостатком) косыгинской модели было требование прогнозирования прибыли, то есть достоверного бизнес-планирования. Сегодня в России действует свыше 50 налогов, целевых сборов и отчислений, каждый из которых решает только одну конкретную задачу, о чём свидетельствуют их наименования: отчисления в пенсионный фонд; целевой сбор на содержание правоохранительных органов; налог на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы; налог на рекламу; налог на пользователей автомобильных дорог; налог с владельцев транспортных средств; налог на приобретение автотранспортных средств и т. д.

Очевидно, что всё многообразие жизни невозможно втиснуть в рамки не то что 50, а 500 налогов. Это объясняет, почему налогов становится всё больше и больше. Но это не отвечает на вопрос: как, имея различные налогооблагаемые базы и ставки, можно заранее исчислить налоги как издержки, то есть сделать так, чтобы сумма издержек и налогов ни при каких условиях не превышала бы заработанных предприятием средств (как это было в косыгинской модели). Пока эта задача не получила решения.

Основные события и даты

1.      1990 г., 12 июня — избрание Ельцина Б. Н. Президентом РСФСР;

2.      1991 г., 12 июня — Декларация о государственном суверенитете Российской Федерации;

3.      1991 г., 3 декабря — Указ Президента РСФСР №297 «О мерах по либерализации цен»;

4.      1991 г., 25 декабря — «беловежье» (распад СССР);

5.      1993 г., 12 декабря — принятие Конституции РФ;

6.      1998 г., 17 августа — новый виток инфляции.

Оглавление

* ЗАКАЗАТЬ АВТОРСКИЙ РЕФЕРАТ, КУРСОВУЮ ИЛИ ДИПЛОМ*

тел. (495) 728 - 3241; info@troek.net